19.11.2013 Баба-Яга не против! |
 Баба-Яга не против! Автор: Елена Шерман За 8 лет вынужденного кочевья по съемным квартирам Лиза повидала немало своеобразных, странных и совсем странных соседей, но все они ни в какое сравнение не шли с Пелагеей Дмитриевной, или бабкой Патей, как называли ее во дворе. Началось все сравнительно безобидно, с дверного звонка в субботу ровно в восемь утра. Накануне Лиза, только-только переехавшая в эту квартиру, задержалась за полночь, раскладывая вещи, и звонок прервал ее самый сладкий сон. - Кто там? – осторожно спросила она, подойдя к входной двери. - Соседка ваша, из 13-й квартиры, - ответил бойкий старушечий голос. – Пелагея Дмитриевна. Впоследствии Лиза часто размышляла, что произошло бы, преодолей она внушенное воспитанием почтение к старости и не открой дверь. Но жизнь не признает сослагательного наклонения: Лиза впустила в квартиру престарелую соседку и тем самым открыла некий ящик Пандоры. В свое первое посещение баба Патя вела себя почти прилично: выкушала чашку кофию, похвалила Лизин цвет лица и почти не сплетничала про соседей, лишь упомянув мельком, что на втором этаже живут алкаши, а на шестом – законченные наркоманы. Кажется, в то далекое солнечное утро Пелагея Дмитриевна даже понравилась Лизе, несмотря на сильное сходство с классической Бабой-Ягой: седые космы, крючковатый нос и пронзительные светло-зеленые глаза. Лиза тоже имела несчастье поначалу понравиться бабе Пате, и за первым визитом последовал второй, третий и так далее. Подобно привидению, Пелагея Дмитриевна никогда не приходила средь бела дня, заявляясь либо ранним утром, с 7 до половины девятого, либо вечером, после девяти. На робкое предложение Лизы изменить график посещений баба Патя важно ответила, что днем ей по гостям ходить недосуг. И это была чистая правда: днем Пелагея Дмитриевна не щадя своих старческих сил боролась с мировым злом, по чистой случайности вселившемся в обитателей ее подъезда и соседних домов. На фоне этих злодеев Фредди Крюгер из «Кошмара на улице Вязов» казался безобидным и добродушным созданием. В квартире №3 обитала самая настоящая ведьма, наводящая порчу на окружающих и летающая на шабаш на метле. Не лучше был и главный квартиросъемщик квартиры №4 – повар дешевой забегаловки, кормящий доверчивых посетителей котлетами из кошачьего мяса и супчиком из крыс. Пелагея Дмитриевна лично видела, как он приманивал бездомных котов куском рыбы, убивал их и прятал тельца в большой рюкзак. В охоте на котов и крыс повару иногда помогали его сыновья, малолетние токсикоманы и хулиганы. В квартире №10 работал самый настоящий бордель; в квартире №12 процветала тайная торговля ядами. Соседи Лизы по лестничной площадке промышляли тайной торговлей человеческими органами, похищая детей и продавая их почки за границу. Пелагея Дмитриевна четыре раза обращалась в компетентные органы, но никакой реакции не последовало – видимо, торговцы почками откупились. Теперь она намерена написать прямо в международный трибунал в Гааге, пусть этими мерзавцами займется Интерпол. Понятно, что недоумение Лизы быстро сменилось пониманием: перед ней, увы, не слишком здоровый человек, а понимание – страстным желанием отделаться от Бабы-Яги… то есть бабы Пати. Но намеков старуха не понимала или не желала понимать; от прямо высказанных заявлений типа «завтра я буду занята и не смогу с вами пообщаться» просто отмахивалась. И Лизе пришлось прибегнуть к последнему средству, а именно в очередной раз банально не пустить Пелагею Дмитриевну в свою квартиру. С этого момента Лиза приобрела настоящего врага – может быть, впервые в жизни. Уже через три дня после разрыва дипотношений она познакомилась с местным участковым, явившимся «проверить сигнал» о проживании в квартире Лизы незарегистрированных лиц, нарушающих общественный порядок. Поскольку никаких сторонних лиц обнаружено не было, участковый произнес несколько общих фраз о необходимости поддерживать мирные отношения с соседями и удалился. Встретив Пелагею Дмитриевну во дворе, Лиза попыталась заговорить с ней, но подверглась яростной словесной атаке: не выходя за пределы литературного языка, баба Патя так расписала моральный облик Лизы, что у той и через два часа тряслись руки. Было бы слишком долго и грустно описывать все перипетии этого конфликта – одностороннего, кстати, ибо робкие попытки Лизы противодействовать бабкиной агрессии заканчивались ничем. Участковый честно признал, что на Пелагею Дмитриевну многие жалуются, но он ничем помочь не может, ибо ее действия, по его твердому мнению, не нарушают ни административный, ни уголовный, ни жилищный кодексы. «Восемьдесят четыре года человеку, что вы хотите? - пожал он плечами. – Люди столько и не живут». Написанное по совету коллег письмо не возымело никакого действия, разве что к брани, которой баба Патя осыпала молодую соседку, добавился эпитет «малограмотная». Мусор под дверью, спички в замке почтового ящика, брань в глаза и клевета за глаза – репертуар дворовой скандалистки был банален, но эффективен. Через три месяца Лиза поймала себя на том, что все чаще задерживается на работе после шести – не потому, что есть неотложные дела, а потому, что ей не хочется возвращаться домой. Поскольку законных способов укротить Пелагею Дмитриевну Лиза не нашла, в голову приходили самые дикие мысли относительно незаконных. Нанять громил, чтоб те припугнули добрую старушку? Но где их искать, да и не факт, что сильный испуг не закончится инфарктом (все же 84 года – не шутка) или уголовным делом против самой Лизы. Упрятать бабу Патю в сумасшедший дом? Это было б полезно и для самой старушки, но, как выяснилось из разговора с соседями, у Бабы-Яги имеются какие-то родственники, а без их согласия госпитализация невозможна. Мелькнула мысль найти их и поговорить, но не исключено, что там и говорить не с кем. В общем, все сводилось к тому, что придется в очередной раз переезжать, какая жалость. И квартира хорошая, и район удобный, и до работы 20 минут – но ничего не поделаешь. Окончательное решение Лиза приняла после того, как Пелагея Дмитриевна запустила в нее яблочным огрызком. Никакого вреда огрызок Лизе не принес, но нетрудно было представить, как в следующий раз в нее полетит капустная кочерыжка, потом – пустая бутылка, а потом и обломок кирпича. Драться со старухой Лиза не могла, а участковый опять развел руками. Хозяйка квартиры отнеслась к решению Лизы не продлевать договор без восторга, но с пониманием. Теперь нужно было найти новое жилье и продержаться еще месяц – пока не истечет срок аренды. Словно узнав о ее решении, бабка Патя попритихла, а может, приболела (хотя на последнее рассчитывать не приходилось), и целых два дня Лиза наслаждалась покоем. На третий день, выйдя в ближайший продуктовый магазин, она напоролась на Пелагею Дмитриевну в несколько необычном обществе: рядом с ней стоял высокий и загорелый мужчина лет тридцати. - Вот она, уголовница! – завопила баба Патя при виде Лизы. - С виду – мухи не обидит, а у самой две ходки за наркоту! Еще жаловаться на меня участковому ходила, а на самой клейма ставить негде. Тьфу! Мужчина неопределенно взглянул на Лизу, не зная, стоит ли верить словам Пелагеи Дмитриевны. Наверно, новый сосед, которого она обрабатывает так, как в свое время обрабатывала Лизу. Лиза молча прошла мимо, мысленно твердя себе, что скоро этот кошмар закончится и надо просто перетерпеть. Но когда через несколько дней она столкнулась лицом к лицу возле лифта с тем самым мужчиной и он, как показалось Лизе, инстинктивно отступил от нее на шаг, как от опасного животного или включенной бензопилы, нервы ее не выдержали и она разрыдалась. - Что с вами? – растерялся мужчина. – Вам плохо? - Да, мне плохо. И вам скоро будет плохо, - попыталась взять себя в руки Лиза. – Со мной тоже так начиналось… она рассказывала гадости про соседей, а когда я прекратила с ней общаться – переключилась на меня… Вы небось поверили, что я уголовница, да? - А, - сообразил наконец мужчина, - вы про бабу Патю… Нет, ну что вы. - Я не преступница, у меня нет судимостей… Я жертва, а не преступница. - Неужели все зашло так далеко? – попытался пошутить он. – Ну не плачьте, не надо. Что вам сделала баба Патя? - Долго рассказывать, - судорожно перевела дыхание Лиза, но – непонятным для нее самой образом – все же повелась на дружелюбную интонацию и принялась изливать душу. Подробный рассказ о выходках Бабы-Яги, начавшись в кабине лифта, завершился на кухне Лизы, где она и Володя – так звали ее нового соседа – выпили по две чашки зеленого чая. - И я заклинаю вас, - подытожила свой рассказ Лиза, - не вступать с ней в контакт и вообще дистанцироваться по возможности. - А также не ходить по ночам на болота, когда силы зла всемогущи, - засмеялся Володя, обладавший, судя по всему, веселым, легким характером. – Вы правы, конечно, но не общаться с бабой Патей я не могу. Потому что она моя родная бабушка. Изумленная Лиза застыла с чашкой в руке. - От имени нашей семьи приношу вам свои извинения. Нам не следовало оставлять ее надолго одну, но обстоятельства так сложились. Я два года работал за границей и не мог часто приезжать. - Вы… вы ее внук? - Не похож, правда? Только глаза такие же, зеленые. Я все понимаю, Лиза, и уже объяснялся с соседями, - заговорил серьезно Володя, - но дело в том, что никто не знает всей правды. Когда бабушке было 15, ее угнали на работу в Германию. Там ее изнасиловали, и, видимо, не один человек. Когда она вернулась, беременная, то обнаружила, что все родные ее погибли во время бомбежки. От ребенка, которого она родила, ее в роддоме уговорили отказаться – зачем тебе, мол, немецкий байстрюк. В 20 лет она вышла замуж, но брак оказался несчастливым – дед пил, бил ее, потом бросил с двумя детьми и уехал на Север. Баба Патя сама подняла моего отца и тетю Веру, работая всю жизнь на тяжелой работе, в цеху. Обратили внимание, какие у нее руки? Но я помню ее в раннем детстве – она была совсем другая, несмотря на все пережитое. Ее добила гибель отца и мамы в автокатастрофе, когда мне было всего 9. Нас с сестрой вырастили она и тетя Вера, умершая от диабета 6 лет назад. Понимаете? От семьи остались только я и сестра – два внука. Все знают вздорную старуху, и никто не задумывается, каково это – пережить двух своих детей. Каково горбатиться всю жизнь, чтобы получать минимальную пенсию. Каково это – каждую ночь просыпаться от крика, потому что опять приснилась война. Она больной человек, конечно. Думаю, мне удастся уговорить ее лечь в больницу. - Какой-то замкнутый круг зла, - пробормотала Лиза, - когда-то ей причинили зло, и теперь она возвращает его людям. Печально. Мне жаль вашу бабушку, но и ваша вина тут есть. Где ваша сестра, почему она не приходила к Пелагее Дмитриевне? - Моя сестра – инвалид. То есть была инвалидом. За границей я зарабатывал ей на операцию, и, слава Богу, все получилось. Наташа теперь может ходить, пусть и с костылем, я вернулся окончательно на родину, и мы попытаемся изменить имидж нашей семьи в глазах соседей. В ваших глазах. - В моих – вряд ли. Через три недели я отсюда съезжаю. - Как? Неужели из-за бабушки? Лиза замялась. - Ну… Можно и так сказать. - А все остальное вас устраивает? - В общем – да. - Тогда отмените переезд. Ручаюсь, бабушка вас больше не потревожит. Лиза вскоре усомнилась в его словах – когда при очередной встрече баба Патя пошла на нее, как танк, и ткнула скрюченным пальцем в грудь. Но слова ее были совсем неожиданными: - Я на тебя очень злая была, но мой внук в тебя влюбился, и я тебе все прощаю. Выходи за него замуж. Я разрешаю. Он будет хорошим мужем, увидишь. - Ну уж нет, - вырвалось у Лизы, - ни за что! С меня хватит! - Выйдешь, куда денешься, - подмигнула ей ведьминским глазом Пелагея Дмитриевна. – Я все наперед знаю! - Дудки, - отрезала Лиза. – И вообще я скоро уеду отсюда, так что оставьте меня в покое. «Вот еще, - негодовала она про себя, вынимая из почтового ящика квитанции и рекламные буклеты, - породниться с Бабой-Ягой и ее семейством! Только через мой труп». .............................................................. Ровно через год Лиза вышла замуж за Володю. Свадьбу сыграли скромную – только друзья и ближайшие родственники, среди которых почетное – по старшинству – место занимала Пелагея Дмитриевна. Лечение в специальной больнице удивительно помогло ей. Утирая старческую слезу, смотрела она на вальс молодых, а потом – на внучку Наташу, танцующую немного неуклюже, но искренне и заразительно (так, как танцуют впервые в жизни), и в вежливой, немного сентиментальной старушке невозможно было узнать прежнюю Бабу-Ягу. Да и была ли она ею? Копирование и перепечатка произведения с сайта запрещены. Все авторские права на данное произведение принадлежат автору, к которому вы можете обратиться на её авторской странице. |
|
|
